Для его устранения не потребуется никаких кровавых конфликтов. Итак, для Дюркгейма основная угроза современному обществу исходит не от все еще сильных пережитков прошлого, активно враждебных и опасных для настоящего. Он был готов отказаться от этой части позитивистской теории культурного отставания, пренебречь этой ее стороной, которая вину за болезни современности возлагала на прошлое. Повторю, дело было не в том, что он не считал, будто наследование не вызывает затруднений, а в том, что он не считал, что они являются столь угрожающими.

Разумеется, он не считал его даже близко таким же важным, как развитие аномии или падение нравственности — сдерживающего начала, которое ограничивает людей. Разумеется, он не считал его даже близко таким же важным, как развитие аномии или падение нравственности — сдерживающего начала, которое ограничивает людей. Для него основным поводом для беспокойства была не экономическая нищета, а скудость принципов морали.

Важно, как Дюркгейм рассматривал падение нравственности. В частности, смотрел ли он на него с точки зрения теории культурного отставания как на выражение несовершенства, естественного для молодого общества, которое рано или поздно будет спонтанно преодолено в процессе его естественного созревания? Не вполне. Его отказ пойти по этому пути неявно содержался в его продуманных усилиях справиться с проблемой сейчас, посредством сознательного развития синдикалистских корпораций.

Это предполагало, что «скудость морали» может быть преодолена в настоящем — не требовалось дожидаться будущего. Короче говоря, если в настоящем не было ничего, что сделало бы это исцеление неизбежным, в нем не было также ничего, что сделало бы его невозможным. Результат зависел не от будущего развития и созревания, а от настоящего и решений, принимаемых в настоящем.