Такая демонстрация — это сообщение, и это сообщение, похоже, заключается в том, что аномическое отсутствие нормы больше не является чем-то просто изучаемым социологом, но теперь оно становится чем-то, что он навязывает миру, и основой его метода исследования. И то и другое является формой враждебного отношения к тому, «как обстоят дела», хотя враждебность этнометодолога скрыта и нацелена на менее опасные мишени. И тот и другой преподают хотя бы один урок: мир повседневной жизни уязвим и может быть разрушен из-за насильственного воздействия на негласно принимаемые предпосылки. За этнометодологической демонстрацией, таким образом, стоит своего рода анархическое побуждение, элегантный анархизм, по крайней мере по сравнению с «хепенингом».

Этот анархизм взывает в определенной мере к молодежи и другим группам, которым чужд статус-кво, и может близко отвечать настроениям некоторых из новых левых. Этот анархизм взывает в определенной мере к молодежи и другим группам, которым чужд статус-кво, и может близко отвечать настроениям некоторых из новых левых. Это тот способ, каким отчужденные от общества молодые люди могут относительно безопасно бросить вызов установившемуся порядку и испытать свою силу. Этнометодологическая «демонстрация» — это, по сути, своего рода микроконфронтация с существующим положением вещей (status quo) и ненасильственное сопротивление ему. Это аналог выступления и символический бунт против той структуры, которую молодые люди не могут, а часто и не хотят изменить.

Он подменяет недоступную революцию доступным способом протеста. В любом случае представляется весьма очевидным, что этнометодология Гарфинкеля, хотя и посвященная номинально анализу социального порядка, сочетается со структурой настроений, прямо противоположной парсонсовской.